Только свою.

— Ох, детка… — выдохнула я и крепко-крепко обняла ее.

Мы пока не строили никаких планов с Андреем. Недели бежали, и мы встречались, как он и обещал. Пять дней в неделю я ходила на тренировки, пока мама забирала Алю из детского сада. Организаторы конкурса пошли мне навстречу и приняли заявление даже, когда срок приема документов уже вышел.

А на выходных мы все втроем вместе ходили в кино, музеи, кафе и детские развлекательные центры, и Аля только сильнее привязывалась к Андрею.

Меня же по-прежнему не покидало ощущение, что я как будто ходила по тонкому льду, опасаясь, что в любой момент он может треснуть, хотя Андрей делал все, чтобы я расслабилась и поверила в то, что теперь так будет всегда. Ну по крайней мере, надолго.

Его синяки на лице зажили, как и перелом носа. С каждым днем я только сильнее боялась высоты, самолетов, и того, что ему скоро снова подниматься в воздух. Не знаю, как его родители и бывшая жена вообще отпускали в рейсы. После аварии я места себе от беспокойства не находила.

А еще… Андрей развелся, как и обещал.

Никто и никогда еще не разводился ради меня. Я считала, что это невозможно. Вообще считала развод эдакой масштабной катастрофой, но для Андрея все прошло буднично и без потрясений. Посещение ЗАГСа не заняло много времени. Несколько часов, и они с женой разошлись каждый своей дорогой.

Как и говорила Наталья Васильевна, иногда людям просто необходимо разойтись, чтобы не поубивать друг друга.

Андрей оставил жене квартиру, и теперь больше никогда не будет снова жить в том же доме, этажом ниже меня.

О том, где он будет жить дальше, мы еще не говорили. Но, разумеется, и речи не было о том, чтобы Андрей переехал ко мне — нам обоим казался такой поступок неправильным.

Мать Андрея поначалу уговаривала его переехать из отеля к ним, в родительский дом. Но Андрей сказал, что такому не бывать.

В «Рэдиссоне» после стольких недель проживания ему сделали скидку, как для пилота, поскольку у отеля были какие-то свои договоренности с аэропортом. Но мы оба понимали, что и жить в отеле Андрей тоже не мог вечно.

Я свою квартиру снимала, и моя аренда истекала примерно в феврале следующего года. И по уму, мне бы следовало уже позвонить арендодателю, чтобы продлить его, как я делала это в прошлом году, но на этот раз я почему-то никак не могла взять телефон и набрать эту чудесную женщину.

Аля поцеловала меня, отстранилась и поправила мне шапку на голове.

— Давай отправим Андрею сэлфи, мамочка! Пусть он тоже загадает! Ведь первый снег! Он знает о том, что нужно загадывать желание?

— Не знаю, — улыбнулась я. — Давай ему сами расскажем об этом.

Мы прошли аж до Дворцовой площади, фоткаясь вместе и фоткая друг друга по очереди. Аля хохотала так громко и заразительно, что даже спешащие хмурые прохожие оборачивались и прятали улыбки в нескольких слоях шарфов и поднятых воротов пальто.

— Нам правда не нужно спешить, мамочка? — то и дело спрашивала она, словно не веря в это.

— Не нужно. Сегодня мы никуда не спешим.

Сегодня был выходной, и эту субботу мы впервые должны были провести без Андрея. У нас было запланировано занятие у логопеда, а у Андрея были какие-то собственные дела. Пусть к логопеду мы и не попали, но как же хорошо было провести этот вечер только вдвоем…

Непогода разогнала даже туристов. И когда мы с Алей дошли до Эрмитажа, я не увидела такую привычную очередь у входа. Не веря своим глазам, потянула Алю к кассам, где нам преградила путь женщина, завернутая в пуховой платок.

— Ой, добрый вечер. А вы не работаете уже?

— Отчего же! Работаем. Просто красота такая, не удержалась, вышла посмотреть, — улыбнулась она и вернулась за кассу.

— Когда идет первый снег, нужно загадывать желание! — подсказала ей Аля. — Мы идем в музей, мамочка?

— Да.

— Ура!

Сдав вещи в гардероб, мы прошли дальше. В залах галереи впервые на моей памяти было практически пусто. Рассеянный свет из окон добавлял залам мистической таинственности. Как и в детстве, так и теперь особенно сильно хотелось закрыть глаза и представить себя в красивом платье, спешащей на свой первый большой бал, где можно впервые и на всю жизнь влюбиться в сурового взрослого князя*.

Хотя Аля и была в Эрмитаже уже несколько раз, в ее возрасте каждое посещение все равно было как в первый. Даже теперь я оставалась собой и все равно в посещении музея преследовала практические цели. Хотела, чтобы Аля немного согрелась перед тем, как мы отправимся назад — туда, где я оставила машину.

Пока мы бродили по притихшим залам, я отправила Андрею несколько наших с Алей фотографий и написала ему, что когда идет первый снег, обязательно нужно загадывать желание. Мы свое загадали.

Ответ не заставил себя долго ждать.

Андрей: «Я тоже загадал. А что загадала ты?» и привычный смайлик с хитрой улыбкой и рожками.

Я загадала тебя.

________

*Отсылка к встрече князя Андрея Болконского и Наташи Ростовой на балу.

Глава 31. Андрей

Набрав смс-ку Соне, я спрятал телефон обратно в карман и поймал взгляд девушки.

— Выбрали уже что-нибудь? — улыбнулась она.

Нужный магазин мне подсказала Ника. Не ожидал, что именно бывшая жена направит меня в лучший ювелирный и даже вручит скидочную карту, а после умчится на очередную фотосессию.

Ника не стала связывать себя новыми отношениями сразу же, как это сделал я, сказала, что хочет побыть свободной женщиной. Так что ее Вермишель продолжал вздыхать по ней в сторонке, пока Ника купалась в мужском внимании, в котором так долго себе отказывала.

Девушка приблизилась ко мне, и я готов был показать на свой выбор, но меня снова отвлек телефонный звонок. Извинившись, я ответил на очередной входящий.

Джек Картер, как и всегда, не стал ходить вокруг, а начал с места в карьер:

— Andrey Romanov! Как хороший старший брат, не заставляй мою недавно родившую жену нервничать, а моего новорожденного ребенка оставаться без такого полезного грудного молока, которое из-за стресса пропадает, и просто скажи, что ты обязательно навестишь нас с семьей на Рождество.

— И тебе привет, Джек. И моей сестре тоже передавай, — отозвался я, моментально переключаясь на английский. — И, пожалуйста, я не хочу ничего слышать про грудное молоко. Это вообще-то моя сестра.

— Поверь, я тоже не в восторге от выбранной темы. Но именно молоко у нас сегодня на повестке дня. Поэтому просто скажи, что приедешь и распрощаемся. Иначе мои дети будут голодать. Из-за тебя, Романов.

Я провел пальцем по стеклу витрины, задумчиво глядя на то, как переливаются камни, и отозвался, крепче перехватив телефон другой рукой:

— Я приеду, Картер. Можешь передать Лене, что я обязательно прилечу к вам на праздники.

— Супер! Тогда ждем вас с женой и все такое. Он приедет, — произнес Джек уже в сторону, явно собираясь отключиться.

— Стой, Джек! Только не клади трубку! Я должен еще кое-что сказать тебе. Можешь куда-то выйти и поговорить со мной один на один? Скорей всего, я приеду не с женой, но пока не говори об этом Лене. Потому что в таком случае она действительно будет нервничать.

На том конце трубки возникла пауза.

— Дорогая, я выйду в холл, а то тут какие-то помехи? — прикрыв рукой трубку, невероятно нежным тоном сказал Картер: — Да-да, он обещал приехать, ты только не нервничай…

Шорох, шорох, грохот, вероятно, двери и потом:

— ТЫ С УМА СОШЕЛ, РОМАНОВ?!

А вот это уже мне. Ни с чем не спутаешь.

— Узнаю старину Джека Картера, — кивнул я. — С возвращением.

— Поговорим об этом, когда ты родишь своих детей, Романов, — отрезал Картер. — Что там? Что я должен знать? Врачи велели ей не нервничать, чтобы сохранить молоко. Я не знаю, правда это или нет, но, поверь, у меня нет никакого желания проверять. И если из-за тебя молоко моей жены…

— Она моя сестра, Джек. Хватит. Я еще не до конца переварил тот факт, что Лена родила уже двоих детей от тебя.